Без названия

Я, Адарнэль, жрица Мелькора, Бога нашего, Владыки и Повелителя, начинаю сей труд по велению и воле Его, ибо благословлена была даром видения, дабы записать и поведать о жизни Верховной Жрицы Его, Адарфэль. И отныне рукой моей в труде этом владеть будет она, рассказывая нам, последователям и верным слугам веры нашей, о тех временах, в кои вершились деяния и события великие. Знайте же, верные слуги Отца нашего, Владыки и Повелителя, Мелькора: я, Адарфэль, Верховная Жрица Его в Храме Арменелосса, коий возведен был в году 3300, в правление государя Ар-Фаразона. Зигур Мудрый принес слово истины, поведал нам о начале мира, о Тьме, что находится за гранью его и вечно стремится поглотить и уничтожить его, о деяних Великого и вражде с Валар, самозванцами, объявившими себя богами, о роде эльфов, о роде людей – детях Мелькора, и разных народах Арды. О войне между Валар и Мелькором, в коей побежден был Повелитель вероломством их и изгнан за пределы мира, и еще о великом предназначении тех, кто служит Владыке в Арде. Много сил и времени было отдано, чтобы возвысился Храм около дворца Императора. Зигур Мудрый указал это место как угодное Богу нашему, дабы почитали Его и приносили жертвы Ему. И государь внял советам Мудрого, и вера наша была принята во всей столице и многих городах провинций. Однако неисповедимы пути мудрых, и покинул нас Зигур ради других своих замыслов и деяний. Мы же остались почитать Владыку и продолжать труды наши, неся веру и слово истины народу Нуменора, а далее и народам Средиземья. В Умбар и Харад отправились посланцы наши, и с радостью принято было слово их народами земель тех. Но не все люди обращали сердца свои к вере нашей – оставались и заблудшие, обманутые Валар, называвшие себя Верными. И упорны были они в своих заблуждениях, особо же те, что общались с эльфами. И на острове было немало таких, с сердцами, отравленными ложью Валар. Посему труды нам предстояли немалые, и отправлялись жрецы нести слово Мелькора и Зигура народам. Под нашу руку встали Харад и Умбар, за ними и другие племена, но все ближе была война, ибо борьба за души людей становилась все непримиримее. А к тому же Император наш Ар-Фаразон обратил взор свой к Средиземью, мечтая создать великую Империю и объединить народы под рукой Нуменора. Эльфы же и Верные яростно противились этому. Мы всеми силами поддерживали устремления Императора, ибо сам Зигур преклонил колени свои перед троном его и советами своими помогал ему в делах государственных, и процветал Нуменор. Но удалился Мудрый, и настали черные дни для Храма, ибо усомнился Император в вере и Мелькоре. Не позволил он принести в жертву Белое Древо – символ самозваных богов, порождение чуждой нам силы. И проявлял нетерпение и неразумие, требуя от нас чудес, и говоря: «Раз не можете вы, жрецы, ответить мне немедля и явить требуемое чудо, значит бессилен Бог ваш, и не мудрец вовсе Зигур, и ложь все слова его. Явите желаемое чудо, и не усомнюсь я более». Неизлечимо болен был Император – Западную Смерть наслали на него Валар, и боялся он неминуемой смерти. И потому не слушал меня, когда говорила я ему: «Не в нашей власти дать тебе исцеление, и другие чудеса, что требуешь ты, не будут тебе явлены, пока не будет у Храма достаточно рабов, коих принести в жертву Богу нашему». Но не слушал меня Император и все более полагался на силу оружия и отравленные ложью Валар слова Верных. Горько было видеть, как отвращается сердце государя от веры нашей и истины, что несем мы в ней. Но мы продолжали свое служение Богу нашему и величию Острова. Как ни трудно было добывать рабов, жертвоприношения не прекращались. И в одном из видений открыто было мне, что есть средство исцеления для Императора нашего – артефакт большой силы, и находится он еще на Острове, но время истекает, и может уйти предмет на материк, где отыскать его будет, что иголку в стоге сена. Видение это принесло мне огромную радость, поскольку речь шла об одном и том же артефакте, о котором Зигур Мудрый поведал мне, прежде чем покинуть нас, и который открывал Врата Ночи. За ними, этими Вратами и был заключен Повелитель наш Мелькор. Если мы сумеем отыскать предмет, то сумеем открыть темницу Бога нашего и впустить Его в Арду. И это самая великая цель служения нашего. Император же снова был недоволен тем, что не все сказало видение. Обрел знание, что искать, но нет знания, где, у кого, и как затем его применить. Не все еще было ведомо и мне, но и то, что ведомо было, не могла я открыть государю, и вопросы его оставались без ответа. И потому не склонил он слух свой к словам моим, что требуется сжечь Белое Древо, дабы враждебная сила его не препятствовала совершению обрядов наших и общению с Зигуром и воззваниям к Мелькору. Опять не дал своего согласия на то Ар-Фаразон. Новые же видения, равно как и общение с новым советником государя, госпожой Анной, вели меня к заключению, что пока не будут совершены нами и государем некие великие деяния не откроется нам, где искать Зубец. Да, артефактом, открывающим Врата Ночи, являлся зубец Короны самого Мелькора, Бога нашего. Отломился он, когда обнаружил Мелькор пропажу Сильмарилла из Короны и в гневе ударил ее оземь. Зигур Мудрый сохранил зубец, и когда изгнан был Мелькор за грань мира, вложил в предмет этот много Силы своей и создал ключ к темнице Повелителя. Но по-прежнему не знали мы, где искать этот ключ. Пока же возводились храмы на материке, обращались народы, приносились жертвы, создавались другие артефакты – все во имя великой цели освобождения Владыки нашего. Знали мы и верили, что истинный Творец – он. И когда падут замки и оковы, и вернется он в Арду, за высшее счастье почла бы я, коли дозволил бы Он быть рядом с Ним и далее служить Ему вечно. Когда-то каждый из жрецов пришел в Храм своим собственным путем, по своим личным мотивам, и у меня тоже они были. Жаждала я знаний великих, власти над душами и судьбами людскими и бессмертия. Но многие годы служения изменили мысли и сердце мое. Что значит власть над людьми, что значат государства и политическая возня для того, кто познал истину и принял веру в сердце свое? Все это пыль. И лишь потому невозможно не обращать на нее внимания, поскольку, увы, глубоко проник яд Валар в умы людей, и недостаточно одного лишь слова истины для обращения их к истинному Богу. Приходилось нам считаться и с политическими амбициями королей, и с мелочными желаниями людей. Однако учил нас Зигур от имени Бога нашего: нет ничего мелкого и недостойного, коли может оно послужить славе и пользе Владыки. Посему надлежит не отстраняться от суеты мира, а искать в ней средства и способы, могущие ускорить и способствовать пути нашему к освобождению Мелькора. И потому создавали мы другие артефакты и помогали, как могли государю нашему. Каждый малый шаг, приближавший нас к цели, был дорог нам, и радостно было от свершения его. И потому в день, когда пришел ко мне работорговец Уг-Путу, почитавшийся меж людей за недостойнейшего, не прогнала я его, а выслушала, и благоволение Мелькора позволило мне увидеть способ еще на шаг приблизиться к цели. Не волновало меня, как это случилось, однако попал ему в руки один из генералов армии государя нашего Ар-Фаразона. И требовал работорговец за него непомерную цену. Однако сумела я договориться с ним, что заплачу не монетой, а дам ему в руки артефакт, коий поможет ему в промысле его. Собрав жрецов в храме, начала я обряд. Не было у меня раба, дабы принести его в жертву Повелителю и убедить Зигура дать толику Силы для создания этого предмета. Но открыла я ему помыслы свои, что не для себя прошу, а зачем нужна была мне эта вещь, и внял он. Итак я получила раба-генерала, коего обменяла потом у государя нашего на Белое Древо. И наконец-то мы принесли столь угодную жертву Богу нашему. Вместе с Древом в жертву пожелали принести себя и три жрицы Храма, поскольку хотели они совершить достойное деяние во славу Мелькора, пока государь наш Ар-Фаразон не приказал схватить всех их, и тогда уже не стало бы возможности послужить Богу нашему. А опасность такая была велика, ибо все более и более склонял Император слух свой и сердце ко лжи Валар. Вернулся он из похода в Средиземье в еще более угнетенном состоянии духа, ибо на земле той сильнее стал недуг. Стоило ступить государю на берег материка, как приступы болезни стали следовать один за другим. И вернули его прежде войска на носилках без сознания срочно в столицу. Очень недоволен был Император, что до сих пор никто так и не дал ему средства, что излечило бы его. И в гневе готов был он отказаться от всех богов и верований, от всех лекарей и советчиков, и искать новых. Любого, кто дал бы требуемое, приблизил бы к себе Ар-Фаразон и следовал бы его советам. Так увидев однажды человека, у которого в бою на глазах зарастали раны, потребовал его Ар-Фаразон к себе в надежде, что тот сумеет помочь и ему, и стал спрашивать обо всем советов. Не понял Император, кого он приблизил. Мечтая об армии из таких воинов, не знал он, кто перед ним. А я поняла – давно было мне ясно, что нет Зигура ни в какой башне в столице, что удалился он из Арменелосса и ищет новых слуг себе, следует новым замыслам. И только ему под силу дать человеку такие возможности (ведь и мне был дан дар лечить многие страшные болезни, раны, полученные в бою, и даже оживлять умерших). Но и тут не мог Император получить желаемого. И потому гневен был и неразумные поступки совершал, и слушал он нашептывания Верных, кои говорили, что покуда стоит Черный Храм на острове, не будет излечения государю. Так что обратил он неудовольствие свое против нас, и велика была опасность, что разрушит он Храм. Не могла я воспрепятствовать этому, однако в моей воле было использовать свою жизнь и жизни жрецов моих во славу Мелькора. Потому поспешила я удалить как можно больше их на материк – нести слово истины народам, восстанавливать разрушенные эльфами Храмы и продолжать свое служение. Некоторым было дано и знание об артефакте, который надлежит искать. Знала я уже к тому времени, что есть люди, коим ведомо, где сейчас Зубец. Но, пребывая на Острове, не могла я действовать так быстро, как то было потребно. Но и не решалась еще оставить Храм на милость государя и уповала на тех, кто служит Мелькору на материке. Потому когда оставшиеся на Острове жрицы пожелали принести свои жизни на алтарь, я не стала препятствовать, а с радостью взяла их для Владыки. Когда настанет час, все эти выборы будут брошены на чашу Весов и способствуют открытию Врат. Пока шел обряд, было явлено мне доказательство серьезности нависшей над Храмом опасности: нам пытались помешать. Глупец не знал, что нет ему хода в Храм и тем более, что бессильны другие артефакты на его территории, кроме созданных нами и Зигуром. Но это послужило предупреждением. Потому, когда отправилась я во дворец и узнала от верных людей, что Император готов казнить меня и разрушить Храм, не удивилась. Лишь поняла, что медлить нельзя и надо принять решение: умереть самой на алтаре во имя Мелькора, или отправиться в добровольное изгнание на материк и там продолжать свое служение, смирившись с тем, что Нуменор может быть для нас потерян. Я выбрала второе, ибо это была возможность продолжать свой путь. В конце концов, Храм – всего лишь место, и может быть отстроен заново или на другой земле. К тому же зашли в тупик мои поиски Зубца. Даже на обращение через Кольценосца Зигур ответил лишь, что ему требуется действие. И тогда я узнаю, где Зубец. Я сочла, что оставаясь на Острове, не смогу дать Зигуру требуемого свершения, и потому решила отправиться в Средиземье. Пока я ожидала корабль на берегу моря, встретила я и самого Зигура. Но видимо мой разум смертной, пусть и Верховной Жрицы, более других приближенной к Мудрому, не сумел постичь, что ожидал он от меня. Тем горше это знание теперь, когда открыто мне, что именно в тот момент, если бы я горячо попросила помощи, я бы получила ее. Если бы только сказала, что готова отказаться от всего, что имею, от самой себя и даже от самой цели ради этой цели, то мне был бы дан другой путь – Кольцо. Однако поскольку я была убеждена, что все мои помыслы итак открыты Мудрому, что ему ведомо обо мне больше, чем мне самой, я не произнесла слов, коих он ждал. И так мы расстались. Переплыв море (никогда не думала, что морская болезнь не делает различий между королями, жрецами и крестьянами, однако убедилась в том на своем собственном опыте), я оправилась в Харад. Там, как было мне известно, наш культ процветал, и после восстановления разрушенного Храма, еще более усилился. Там встретила я Фуинор. Ранее видела ее уже на острове, говорила с ней, узнала о разрушении Храма в Хараде и отправила ей в помощь двух своих жриц. Теперь она приняла меня и поведала о своем служении. Ей оказалось ведомо о Зубце больше, чем мне. Мы были буквально в шаге от того, чтобы взять его. Кольценосцы уже отправились за ним. Но вместо Зубца пришли вести о том, что Исилдур (да будет проклято его имя вовек!) уже отплыл в Валинор, унося Зубец с собой. Вскоре после этого умер Император Ар-Фаразон. Но это знание, как и то, что наследник его принял нашу веру и присягнул Мелькору, пришло много позже. И уже не нам увидеть плоды этих событий и воспользоваться ими для усиления культа во славу Владыки. Известие об утрате Зубца было тяжким ударом, а для Фуинор - крушением всего. Однако сила веры моей в Отца и Владыку нашего, а также в мудрость его первейшего Ученика, позволила мне сохранить присутствие духа и ясность разума, и потому вспомнила я разговор с наставником, в коем говорил он о втором способе открыть Врата. В том, что предприятие наше будет успешно, никакой уверенности не было, но можно было попытаться. Совершить обряд, взвесить на Весах все выборы, все души жертв, что удалось накопить за годы служения Богу нашему, и силой этого обряда, силой нашей веры и приносимого дара попытаться открыть Врата. И этот последний остававшийся шанс был использован. Однако Фуинор совершила ошибку, позвав для участия в обряде Кольценосца. Уже были принесены на алтарь все души, уже пали две добровольных жертвы, отдававшие силу свой живой крови для открытия Пути, и одной из этих жертв была я сама. И оставалось отправить по этому Пути к Вратам Ночи Фуинор. Именно она должна была идти, ибо она была дочерью и творением Зигура. Если бы мы сумели получить в свои руки Зубец, то именно она, убив им себя, открыла бы темницу Повелителя нашего. Но Зубца не было, и она отправлялась по той дороге, которую мы смогли для нее проложить. И именно в этот последний момент, Король-Кольценосец совершил деяние, кое не могла я назвать иначе как кощунством - он нарушил ход обряда и убил Фуинор не ритуальным кинжалом, пролив ее кровь на жертвенник, а сломал ей шею со словами: «Не время еще. У меня приказ Зигура». Так оборвалась моя жизнь в Арде. Я с радостью отдала ее во имя освобождения Повелителя из темницы, но уже на пути по тропе мертвых в чертоги Мандоса моя душа рыдала от безысходности: теперь уже ничего не исправить, больше уже не в моей власти что-либо совершить во имя цели. Зубец утрачен, обряд нарушен, Врата Ночи остались закрытыми. Теперь кому-то из моих жрецов придется начинать весь путь сначала. Рядом на той же тропе стенала душа Фуинор – она более пала духом, и мне пришлось напомнить ей, что смерть земная – это еще не конец. И возможно, если Владыке это будет угодно, наш путь и наше служение продолжатся. Она должна бы знать это лучше меня, ибо она уже возвращалась. Но я верила. За этими мыслями, разрывавшими мой разум на части, я совершенно забыла о том, что должно было бы терзать меня теперь: какова моя дальнейшая судьба? Увижу ли я Зигура? Мелькора? Или они откажутся от меня, ибо не исполнила я предназначенного ими для меня? Об этом я думала позже, оставшись наедине с собой в чертогах, ожидая, пока вызовут меня на суд деяний моих. Вместо этого все мое существо было в смятении, тысячу раз задавала я себе вопросы: Почему? Почему??? Почему?!?!? Почему Зигур оставил меня там, у моря? Почему его слова и указания были столь обрывочны, противоречивы? Почему он в одно и то же время посылал разным людям видения, которые были друг другу совершенно противоположны? Почему он запутывал нас вместо того, чтобы помогать? Разве не угодно ему было открыть темницу Мелькора? Почему он оборвал обряд – наш последний шанс выполнить возложенное на нас? ПОЧЕМУ?!?! И ответит ли он теперь на эти вопросы? Часть ответов я получила во время последнего обряда на Острове. Несчастная, я усомнилась в нем, я посмела потребовать ответов, словно обиженный ребенок. И он снизошел и дал мне эти ответы, он сам говорил со мной. Сколь же терпелив он был со мной, сколько тепла я почувствовала в его голосе, словно он говорил со своим любимым творением, кое по неразумию своему огорчало его. И я устыдилась своих сомнений, и пошла дальше по указанному пути. А теперь… Ведь теперь я задавала те же вопросы. И тщилась дождаться ответов на них. Господин мой, Зигур, прости мне мою дерзость. Не мне спрашивать ответы с тебя. Раз ты свершил нечто, то понимаю я это или нет, твое деяние верно. Я должна лишь принять это, и не спрашивая ничего идти дальше и верить. Именно это открытие и спасло меня. Ибо когда за мной пришли, то я смогла твердо и без тени страха смотреть в глаза Намо. Он думал, что решает мою судьбу. Ха! Он не властен был в ней! Ибо раз я не верю в его божественность и его силу, то что сделает он мне? Он – не мой бог! Ничего не оставалось Намо, как признать свое бессилие и отпустить меня путем людей за Врата Ночи. К Отцу моему, Владыке и Повелителю Мелькору. У Врат ожидали те самые Весы. Я без тени сомнения положила свой выбор на темную чашу и шагнула за Врата. Горько было лишь от того, что принесла я всего только один камень, а плоды всех многолетних трудов наших так и остались в Арде, и другой придет сюда с этой столь драгоценной ношей. За Вратами открылась узкая извилистая тропа в сплошной серой пелене тумана. И пошла я по ней. Через некоторое время мне встретился дух, коий стал испытывать меня, задавая вопросы о свободе людей выбирать свою судьбу, о моем служении Владыке, и тщась посеять хотя бы тень сомнения в душе моей. Но никакие самые изощренные его хитрости не поколебали моей веры – я иду к Нему. Да я не знаю, куда ведет эта тропа, куда уходят развилки, но я верю, что пойди я по любому из них, я все равно приду к Владыке. Ибо так говорил Зигур, а он не мог лгать. И так, говоря с духом, я стала замечать, что некоторые изгибы и повороты тропы словно бы выпрямляются, сокращая мне путь. И вот дух остановился, говоря, что далее ему нет хода, а мое путешествие окончено. «Иди же, - сказал он, - ты сама этого хотела». Я сделала еще несколько шагов на ставших вдруг непослушными ногах и только тогда осознала, что фигура, сидящая менее чем в броске копья от меня, - это Он. Мой Бог, мой Владыка, мой Повелитель! Не пытаясь скрыть слез счастья, я бросилась к Его ногам, покрыла поцелуями раны на Его руках, прижалась к Его цепям. Сострадание к Его мукам и чувство неизбывной вины за то, что не сумела избавить Его от них, душили меня. Единственное, чего я теперь боялась – и это был действительно страх – что не простит Он меня за несбывшиеся надежды и прогонит от себя навсегда. Я с радостью приняла бы даже повеление отправиться обратно в Арду и начать все сначала. Теперь у меня было Знание, кое позволило бы мне пройти по пути во второй раз и добиться цели. Пусть опять в смертное тело, пусть опять горести и страдания, жестокости и несправедливости смертного мира, пусть снова собственная смерть и боль – я пройду все! Для Него. Ибо не было сил смотреть на Его оковы и раны. Я поведала Ему о созданном мной артефакте, что и из-за Врат Ночи позволит моим жрецам призвать меня обратно в Арду. Но молила я Его позволить мне остаться рядом с Ним и разделить Его заточение. И Он ответил. И поняла я, что прощает Он мне вину мою, прощает, что не сумела освободить Его, и дозволяет остаться с Ним навечно. Лишь если я буду необходима моим последователям настолько, что под угрозой будет само существование веры нашей и трудов наших, то разрешено им призвать меня обратно в земное тело. А до тех пор я останусь с Ним. Велико же было мое счастье! С безмерной радостью отправилась я видением в Храм в Арменелоссе, где столько лет посвящала жизнь свою и деяния Владыке. Жрецы совершали обряд – восстанавливали и заново инициировали Храм. Даже сюда добрались эльфы. И это действо позволило мне явиться им и поведать о том, что ныне знаю я, об открывшихся мне истинах о пути за Вратами Ночи, о Повелителе нашем, и о том, что предстоит им сделать и что разрешено призвать меня из-за грани, хотя лишь в крайней нужде. Века идут. Доныне не пали оковы, и доныне сижу я у ног Владыки, целую раны Его и беседую с Ним о творении мира, народах Арды и том времени, когда Врата Ночи наконец откроются. В нашем распоряжении – вечность. Мы ждем… Слушайте же мое последнее слово, верные последователи Мелькора, Отца нашего, Владыки и Повелителя! Будьте тверды в своей вере, и будете вознаграждены. Я – свидетель тому, что ни одного слова лжи нет в Учении, данном нам Зигуром Мудрым. Несите его народам Арды, слушайте Зигура и ни на мгновение не позволяйте сомнениям и отраве Валар проникнуть в ваши сердца. Даже тогда, когда вам, слабым смертным, будет казаться, что нет смысла в словах Мудрого, в его повелениях, помните: разуму смертного не дано постичь все величие замыслов Творца и Ученика Его, но в конечном итоге Они всегда правы. Отриньте все сомнения, пройдите все испытания, что пошлет вам жребий ваш, служите Им верно везде и всегда, и будете вознаграждены столь необъятным счастьем, что вам не хватит чувств, чтобы испытать его полностью, и слов, чтобы говорить о нем. И помните о Великой цели вашего служения… Увы, видения покинули меня. Верховная Жрица поведала мне все, что хотела, чтобы мы знали. Теперь мне кажется, что миссия моя выполнена, и дальше жить не зачем, ибо когда она оставила меня, у меня словно отобрали часть души. Но я помню ее слова: «Служите Владыке, даже когда кажется, что все кончено, и верьте». Я верю. Мне рано идти по тропе за Врата. Завтра я отправляюсь на север, в Карн-Дум. По приказу Зигура-Саурона Великого была возведена эта крепость, и Король-Чародей повелевает в ней от имени Владыки. Я же возведу там Храм Мелькора и продолжу служить Ему. Да, и еще теперь я знаю ту, от которой начался наш род. Только из нашего рода воспитывается новая Верховная Жрица…