Раз веселые цыгане по Валахии гуляли...

Как верно заметил Никодим, эту фразу стоит сделать эпиграфом: МНЕ ОЧЕНЬ ПОНРАВИЛСЯ МЕРТВЯТНИК!
Можете смеяться, но последний раз я была в мертвятнике в 2002 году. Собственно Смертью я там и была. А в качестве клиента в мертвятнике я была еще раньше - в 2001 году, кажется, на МТ. Так что масса новых ощущений.

Сначала я расскажу вам, дорогие мои друзья, грустную цыганскую сказку.
В 1442 году у пана Янека родилась дочь, Анна Данута. Повитуха решила было, что ребенок родился мертвым - уж очень бледным и тихим было дитя. Шло время, девочка росла, но с возрастом вид ребенка все больше
настораживал окружающих. Бледное лицо ее и горящие глаза пугали дворовых и заставляли поминать нечистую силу. (То, что у девочки банальное малокровие, понятное дело, в ту пору определить не могли. А природный темперамент, острый ум и шило в одном месте делали ребенка настоящим мучением для нянек.)
Когда Анне исполнилось 5 лет, отец стал серьезно беспокоиться за судьбу дочери и решил на время отправить ее подальше в Карпаты к давнему другу своему. Снарядил повозку и, вручив дочь слуге, благословил в дальний путь. Да только надо было так случиться, что в Валахии на постоялом дворе, где путники отдыхали, девочка, заигравшись, увидела цыганский табор и, движимая детским любопытством, отправилась туда. И не вернулась. Слуга не сильно рвался искать "бесовское отродье", а пану сказал, что дочку его украли цыгане.
Это собственно, то, что стало основой моей легенды.
В основу моей легенды легла песня, песни меня сопровождали всю игру.

Навсегда она пропала под сенью загара,
А в руках ее гитара, гитара, гитара...
Позабыла все, что было и не видит в том потери.
Ах, вернись, вернись, вернись,
Ну, оглянись по крайней мере...

На командном сборе табора легенда была украшена.
14 лет назад в табор пришла странная девочка, которую тринадцатилетний сын цыганского барона, увидев, тут же решил украсть. И украл. На шее у девочки на шнурке висело золотое кольцо с изумрудом, забирать его не стали - кто его знает, зачем оно. Назвали девочку Магдой и стала она приемной дочерью баро Иштвана Романэшту. Как исполнилось Магде 16 лет, стал к ней свататься из соседнего табора Лойко. Не люб он был девице, но уж до того он надоел Иштвану, что тот назвал выкуп уж совсем невероятный. Думал, что отступится парень. А тот возьми, да и принеси деньги. Поговаривали у цыган, что ходил он с просьбой у Владу, да только, что отдал взамен - никто не знал. Слово цыгана крепче стали - отдал Иштван дочь за Лойко. Только не долго они прожили вместе. Увидел Лойко на ярмарке гнедого коня и запал тот ему в душу. Украл, да только конь оказался с норовом, не дается в руки, бьется. Но стоило Магде взять повод - стал он смирным да шелковым. Повел Лойко коня купать на реку. Конь рванулся да и утащил парня на стремнину. Сам выбрался на другой берег, а Лойко так и не выплыл. И стала Магда вдовой.
Прошел год, цыгане после гибели Лойко как-то косо стали посматривать в сторону Магды. А ей и горя мало. Вольным ветром летает по степи, с подружками на гуляньях да в плясках у костров. Увидел ее купец из Торговишту, ходил он всегда важно, денег куры не клюют, "захочу - любая моей будет". Вот и нашла коса на камень. Посмеялась Магда над купцом, задразнила, а он пришел к ее отцу и выложил столько золота, что Иштван и думать про отказ забыл. И снова покорилась Магда воле отца, сыграли осенью свадьбу. Да только как превратить цыганку в купчиху? Не усидеть ей в четырех стенах, душа свободы просит. Муж ее пытался силой вразумить, да без толку. Зимой убежала она как-то на реку на гулянье - с горы покататься. Муж разозлился, вожжи схватил - да за ней. Увидал ее на горке, замахнулся. Магда увернулась, а купец поскользнулся и скатился вниз. Сколько народу каталось - ничего, а под купцом лед затрещал и провалился. Хоть и успели вытащить его из проруби, а все равно слег с лихорадкой и помер. Родня его попыталась сначала Магду выгнать, да только цыганка посмотрела исподлобья и поутихли все - никому с цыганами ссориться не захотелось. Хозяйство купцово девице и так не надо было, взяла денег, что родня купцова дала, да и ушла обратно в табор.
И еще год прошел. Пропали у боярина деньги, да не малые. Отправил он своего воеводу с отрядом искать виноватого, и привели следы к Шандару. Схватили молодца, чтоб учинить над ним расправу. Решила Магда выручить брата названного, пошла к воеводе просить за него, бровью повела, глазами горячими сверкнула, кудрями тряхнула... Воевода баро так сказал: "Деньги оставьте себе, сына твоего я отпущу - найду виноватого еще где-нибудь, а заместо сына заберу у тебя дочь. Будет мне женой, увезу в свою землю." Делать нечего. Пошла Магда замуж в третий раз. Только воевода ни с того, ни с сего напился с солдатами на радостях, спьяну полез в баню, да и угорел там. Никогда такого за воеводой прежде не замечали, а тут - на тебе.
Вот так и стала Магда трижды вдовой. Баро Иштван стал было подыскивать ей мужа в четвертый раз, да Магда сказала твердо: "Трижды ты отдавал меня, отец. Первый раз - за слово цыганское, второй раз - за золото купцово, а в третий раз - за жизнь брата моего любимого. И всех троих вода забрала. В четвертый раз пойду, только если сердце позовет." Иштван решил с дочерью не спорить.

С этого момента началась моя игра.
В первую ночь цыгане решили спокойно посидеть у костра, послушать лекцию нашего демонолога Шандара о нечисти и нежити и кое-что применить на практике. Лекция прошла на ура. Когда в табор однажды зашла девушка с вопросом, что делать, если на нее нападает оборотень, все хором сказали:
- Надо делать ноги!
- А если бежать уже некуда?
- Тогда молиться! - все тот же хор.

А ночью веселая троица - Йомеш, Охрид и Като - развлекались, подражая волчьему вою под тыном деревни. Девки деревенские визжали - любо-дорого было слушать. А я ушла в это время к соседям в табор поплясать.
В соседнем таборе повстречала я красавца Гожо, заслушалась песнями, засмотрелась на удаль молодецкую... и дрогнуло сердечко девичье. Под любым предлогом старалась заглянуть в табор баро Шандара. Цыганки смотрели косо, вспоминая судьбу Лойко, да и остальных, перешептывались. А Гожо сам масла в огонь подливает: присядет рядом, угощать начнет, слова говорит веселые да ласковые - как тут устоять?
Баро Иштван поговаривал: "Цыганам я тебя уже отдавал, в Торговишт - тоже, и за пришлым была... Не охвачен только один регион." От этих слов мне становилось совершенно не по себе. Тем паче, что когда я сама просилась в замок посмотреть на Господаря, отец строго-настрого запрещал и думать об этом. А теперь я и сама загадывала, придут ли сваты из соседнего табора или нет?

Отец с братом из города вернулись веселые:
Идут они по городу, золотыми пуговицами на кафтанах да клинками сверкают (это называлось "операция удалась"). Мимо проходят стражники.
- Это еще что?!! - спрашивает один, указывая на клинки.
- А... Это цыганская аристократия. Им можно.

В замке Господаря их принимали так, что впору удивиться было. В людскую проводили, усадили, потчевали яствами и питьем, пока Господарь занят был - красота. А уж когда сам Господарь их в тронную пригласил, наказ дал, деньгами наградил, да с почетом проводил (в то время как персидские послы так у ворот и стояли) - ликованию не было предела.
Колдунья Маришка нам говорила потом:
- Мы не рабы Господарю. Ибо такие же, как и он, и судьбы наши связаны.

Частенько наведывалась я в город, гадала девицам о женихах, гадала молодицам, гадала купцам, солдатам, даже епископу довелось погадать.
Вот как дело было:
После утренней мессы вернулся наш монах-расстрига из города и поведал, что в соборе на причастии кровь Христова была, а вот тела-то и не давали. "Ай-ай-ай!" - сказали цыгане, - "А не пойти ли нам к Господарю и не настучать рассказать ли ему об этом?" Баро Иштван позвал Магду и велел идти в город и "предупредить" (читай: погадать) церковников о возможной проблеме. "Глядишь, после этого они к нам добрее будут".
Надо же было так случиться, что у входа в собор я наткнулась на самого епископа Матфея. Остальное было делом техники. Епископ, правда, поначалу платить отказался, сославшись на то, что эта информация ему не слишком интересна (гораздо интереснее ему было имя того, кто пошел докладывать Господарю - но мы, цыгане, своих не выдаем). Впрочем, Господарь тоже никак не отреагировал на это известие. А вот потом Матфей попросил меня погадать ему!
Он хотел знать, правда ли то, что говорят про нашу силу бесовскую. Вопрос он мне задал о смысле своего служения, каким путем идти. Я не возьмусь сейчас точно воспроизвести все, что выпало ему, но суть была примерно такова: бобы сказали, что его дух в данный момент подобен маятнику, и что отклонил его от прежнего пути не он сам, а беседа с каким-то влиятельным человеком. И что как бы не сомневался он, а в результате все равно вернется к тому, с чем ступил на эту дорогу. После гадания он спросил меня, как я это делаю. (Откуда ж я знаю, КАК? Почувствуй Силу, юный падаван!) А потом вынес мне из посольства 5 грошей и наказал идти куда подальше. (Ай, какой щедрый человек! Благослови тебя Господь!) Судя по переписке на форуме гадание мое попало в точку на 100%.

В первое утро я изо всех сил старалась привлечь "клиентов": "Красавица-девица, позолоти ручку, всю правду скажу, ничего не утаю, расскажу о твоем суженом...", "Ай, красавчик, яхонтовый мой, покажи-ка ручку..." бла-бла-бла. Проблема была в том, что на полигон я приехала с севшим напрочь голосом. Поэтому "зачаровать" сладкими песнями можно было и не мечтать. (Хотя после концерта в Гарцующем козеле на свадьбе брата я получила звание "Соловей гарцующего козела" с боевым хрипом девизом "ЩАС СПОЮ!") Но удачные гадания стали хорошей рекламой. На третий день уже не я кидалась, а ко мне подбегали: "Красавица, погадай!" - и совали деньги. Я спокойно сидела в трактире, обедала и параллельно зарабатывала на "хлеб с маслом, колбасой и квартирой".

Очень тяжело быть народом, который все не любят. Я столько съесть в принципе не в состоянии. (bodhij, ты меня поймешь!) Хозяйка трактира за мою историю предложила все меню целиком. Отказываться от угощения - грех! Мы с баро на пару поведали историю цыганской девочки с колечком и только к концу истории хозяйка вдруг поняла, что это про меня и есть. :-) Реально на игре нас выгнали только из аптеки, что нас искренне возмутило - мы пришли за лекарствами со своими деньгами. (Хотя вообще-то это бред какой-то: цыганский знахарь, покупающий настойку остролиста в аптеке.) Я пообещала, что они нас припомнят. И в таборе мы с Йомешем в один голос заявили: "Карфаген должен быть разрушен! Аптекарей мы НЕ ЛЮБИМ!" При первом удобном случае (а конкретно, при очередном (третий раз подряд) спасении жизни слуги Господаря) цыгане принесли жалобу на несправедливость и грубость по отношению к ним. С последующим визитом господаревых слуг в аптеку. :-) Еще нашей нелюбовью пользовалась кузница - впрочем, на них тоже очень быстро нашли управу. В том же ключе.

Про гадания говорить много не буду. Во-первых, все равно не помню половину. У многих сбывалось - это факт. За всех не поручусь. Во-вторых, посколько я по жизни гадать не умею совершенно, то объяснить, как и почему это работало на игре без мастерского вмешательства, - не смогу.
Но брат мой названный женился точь в точь, как я предсказала его невесте - Деннице, дочери купца Яноша с Трансильванского подворья. Батюшка в новом храме повенчал их и пел так, что я заслушалась. Слова говорил теплые, сердечные. (Я на форуме уже прочитала, что этот батюшка и по жизни в церкви служит - низкий ему поклон. Очень жалею, что не попала на проповедь, люди с таким восторгом об этом рассказывали!) Знатно мы погуляли на свадьбе, сам Господарь приходил к нам, да только не долго сидел. Как только нечисть всякая полезла в город, он тут же отправился с ней воевать. Так цыгане потом и говорили: "Пришел, выпил и ушел."

Пришли к нам однажды гости персидские, сказали, что дело у них ко мне есть. Уселись мы в шатре и тут вдруг нашло на меня что-то - то ли сон, то ли видение, только увидала я вдруг себя в отчем доме, среди зеленых лугов, увидала кольцо золотое с зеленым камнем на женской руке... И второе видение пришло: берег турецкий, хоромы богатые и снова золотое кольцо, только камень в нем - алый, точно кровь, и надето то кольцо было на мужскую руку. И в третий раз сменилось видение: черный замок увидела я, а в окне знакомые поля Валахии, и третье кольцо - с белым камнем вновь
на мужской руке. И как только встретились все три кольца, разверзлась земля, и увидела я ад пылающий и от этого видения проснулась. Послов уже не было, возле меня лежала серебряная монета, а в шатре холод стоял жуткий. И стало мне до того не по себе, что кинулась я в город к тете Маришке. Посмотрела та на меня долгим взглядом и сказала: "Ко мне с утра уже люди приходят, спрашивают про кольцо, а иные и про тебя. Сними-ка ты его, а лучше отдай. А людям говори, что потеряла." Как ни жалко было расставаться мне с колечком, что с детства носила, но отдала его брату Шандару, а тот его тотчас под рубаху спрятал. А еще сказали мне, что кольцо это принадлежало роду Дракулешт, и что по всему выходит, будто я прихожусь Господарю родней.
Тут в город Господарь пришел суд вершить, посмотрела я на милость господареву да и отправилась домой в табор. А навстречу мне Йомеш идет, а с ним монах какой-то: "Магда, тут человек дочь свою пропавшую разыскивает, поговори-ка с ним". У меня сердце так и остановилось. Идем мы к табору, а человек этот и рассказывает, что жил он в Польше, не тужил, да стал Господь посылать ему испытания одно за другим - жена любимая померла, потом, 15 лет назад, пока он в отъезде был, дочь цыгане украли... (Мастера, в этом месте я готова была вас поубивать всех вместе и каждого отдельно. Вы ухитрились даже имя мое переврать, когда давали человеку загруз, не только легенду. Вместо Анна Данута получилось Анна Домини и польское посольство нашло в этом тайный смысл.) Искал он дочь, искал - не нашел. И ушел от мира в монастырь. Стал аббатом, а здесь он с польским посольством. Всей памяти о прежней его жизни - медальон с портретом маленькой дочери. (Медальон был сделан из моей фотографии в возрасте 3 лет - там я была еще не настолько похожа на себя нынешнюю. Мастера, глядя на нее, сказали, что по ней меня в жизни не узнают. Я тоже так думала, а вот Моргиана и Залекс узнали сразу и весь парад хихикали, стоя в 2 метрах от меня.) Пришли мы в табор, позвала я его в шатер и рассказала историю цыганки, которую баро Иштван Магдой назвал.
Слушал меня аббат, не перебивал. Волновался все сильнее. Один раз только сказал, что бледность к дочке от матери перешла. "Где же теперь Магда?" - спрашивает.
- Перед тобой, Янек. Здесь я. А колечко - пропало, не обессудь, добрый человек.
Вскочил аббат, обнял меня, прижал к сердцу.
И надо ж было так случиться, чтоб ровно в то время в табор вошли люди нехорошие, оружные. Стали цыган расспрашивать, поглядывать нехорошо. Янек вышел из шатра, а за ним и я, хоть и чуяло мое сердце беду неминучую.
Окружили лиходеи нас, стали сначала у Янека выпытывать, какой он веры. А как узнали, что католик, раскричались, что и вера его неправильная, и сам он хорош - к цыганке, язычнице, ходить. Пытался он объяснить им, что и как, да только слушать его не стали - зарубили у меня на глазах. Я и ахнуть не успела. Вот только что встретила я отца своего, а вот уж и нет его на свете этом. Упала я на колени возле тела, говорю разбойникам: "Что ж вы делаете, люди, его ведь сам Господь сюда привел!"
- Скажи, цыганка, ты любила его?
- 15 лет он искал меня по свету. Как мне не любить отца родного?
- Ах, так ты его отродье!
Сверкнула сталь острая - и отлетела душа Магды-цыганки, успела только предсказать разбойникам, что недолго они радоваться будут и во врата смерти постучатся через 15 минут после нас.
Разбойники убили всех цыган, которые были в таборе, затащили наши тела в шатер и подожгли его.
И прежде чем уйти в мертвятник, мы с наслаждением наблюдали, как с другой стороны излучины войска Господаря раскатывают тонким слоем по полю наших убийц. Так что предсказание-проклятие мое сбылось в точности.

Посмертие мое было страшно. У ворот встретил меня человек с недвижным лицом и протянул мне кубок с вином: "Выпей и забудь все, что связывало тебя с жизнью". Оглянулась я назад, увидела поле зеленое, шатры цыганские, Гожо увидела и стало мне тоскливо, захотелось назад бежать...
- ПЕЙ! - и не осталось сил противиться.
Повели меня к пещере черной, велели глаза закрыть: "Тебе там они все равно не понадобятся. Иди вперед, Магда!" Спустились мы в пещеру и велели мне лечь.
- Смотри-ка, цыганка! Наверняка развратница, беспутница!
Хотела я возразить, да в тот момент поняла, что вместо ковров доски подо мной, и постелью мне гроб стал. Монеты тяжелые на глаза мне положили, крышку закрыли и заколотили крепко-накрепко (от души постарались - 6 гвоздей. Прикинули мои психические и физические возможности и забили. Впрочем, Дракуле повезло бы в этом случае еще больше - для него были приготовлены саморезы.) Землей засыпали. Душно мне, тяжело, страшно. И голос раздается в темноте:
- Слышишь ли меня?
- Слышу!
- Была ли ты свободна при жизни?
Призадумалась я: если уж я не свободна, кто тогда свободен?
- Да! - отвечаю.
- Оставь душа вольная тело свое и поднимайся.
Попробовала. Не выходит. Крышка забита капитально, не поднимается.
- Не могу.
- Можешь, в твоих силах это.
Ах так, - думаю, - ну посмотрим сейчас. Дергалась-дергалась, а все-таки сумела выбраться из могилы. Темно вокруг, хоть глаз выколи.
- Пред тобой лабиринт твоих сомнений и страхов, иди, выход открыт.
Шагнула я вперед и наткнулась на сеть. Что же это, я при жизни страха не знала, а тут что? Сомнения? Гожо как-то сказал, что пришел в этот мир, чтоб нести песней да пляской радость людям, чтобы не было печали в лицах. И лишь только вспомнила я Гожо, как ноги сами вынесли из лабиринта, нигде не сбившись с пути. А за порогом стояла Геката и перед ней в сиянии лежала карта судьбы моей - Принц чаш (эластичность воды, сила пара).
- Следовала ли ты своей судьбе или противилась ей? Была ли ты свободна?
- Как вода, которая, как известно, и камень точит. Вода давала мне свободу трижды. - Я рассказала Гекате свою историю.
- Была ли ты счастлива?
- Как не быть - я нашла человека, с которым осталось мое сердце, и отец мой родной отыскал меня... Жаль только, что не суждено мне вкусить этого счастья в полной мере.
- Может, ты хочешь с кем-нибудь попрощаться, сказать то, что не успела? Можешь прийти к ним со сном.
Призадумалась я.
- Нет, не хочу. Отец мой приемный и так знает уже наверняка о моей смерти. А Гожо... О его чувствах я не знаю, так что не стоит мертвой тревожить мысли живых.
- Чтож, Магда, это твоя воля. Только не попасть тебе ни в рай (кто бы сомневался?), ни в ад (и слава Богу!), вечно ты будешь скитаться в тумане. Иди вперед.
Холодно в тумане, серо и пусто. И сама я как туман, да только отчего же так сердцу больно? Тянет обратно к кострам цыганским, к песням, к улыбке Гожо...
А в ушах песня звучит, не переставая:

Страшно мне туманов затканного луга
и сырых обочин с палою листвою.
Если задремлю я, разбуди, подруга,
отогрей дыханьем сердце неживое.
Нес тебе мониста, где горели зори.
Что же на дороге брошен, обделенный?
Без тебя и птица высохнет от горя,
и не брызнет соком виноград зеленый.
И никто не скажет, сказка снеговая,
как тебя любил я на рассвете мглистом,
когда моросило не переставая
и сползали гнезда по ветвям безлистым.

И вернулась я. Призраком легким. (Поскольку голоса у меня не было к тому времени фактически совсем, то я говорила исключительно шелестящим шепотом - по словам очевидцев, это изрядно добавляло колорита призрачности)
Отец Иштван увидел - опечалился: "Как помочь душе твоей покой обрести, доченька?" (Несмотря на объяснения, что я уже упокоилась и вернулась, потому что вечно бродить в тумане - занятие не радостное, все окружающие активно пытались меня упокоить обратно.)
- Не тревожься, отец, мне бы только мысли Гожо узнать.
- А если не любит он тебя?
- Тогда и сердце мое туманом станет, уйду обратно, откуда пришла.

Отец мой ушел в табор к баро Шандару. О чем они говорили, я подслушивать не стала. Только отец мой вернулся и сказал:
- Говорил я с Гожо, доченька. И вокруг да около ходить не буду. Хоть и мила ты ему была, да только он как ветер переменчивый, не любит он тебя.
- Знать, судьба моя такая, батюшка. Пойду я...

Пошла я было прочь, да недалеко. Гожо гитару в руки взял и запел, а на ветке над ним соловей заливается, вторит песне. Схоронилась я за деревом, слушала, покуда силы были. Так же тихо и ушла.
К табору в ту пору деревенские шли, не иначе как на драку нарывались. Меня увидали - и ну бежать обратно, я сразу и не сообразила, что это со страху-то. Девки какие-то две остались, стоят, смотрят на меня. А я иду, не тороплюсь, у меня теперь времени много. К девицам подскочили мужики и ну, орать: "Бабы-дуры, вы что не видите, ЧТО к вам идет?" И вместе к деревне ломанули. А мне так и не удалось сказать коронное: "БУ!"

Призраком ходить по Валахии - дело неблагодарное. То святой водой облить норовят, то крестным знамением оттолкнут, один вояка за мной гонялся со щитом, на котором слова святого писания написаны были - еле увернулась. (А еще я ненавижу ролевиков и мастеров!!!! Когда в правилах сказано, что призрак может проходить сквозь стены, почему-то никто не думает о том, как это сделать, если стена - это приличный кусок строяка, через который можно только перелететь, и несколько десятков метров ткани. Я красиво подходила к тафетной стене и ..., чертыхаясь, проползала под ней. :-) )
На вопрос "кто ты?" я прикасалась к ране на груди и, протягивая руку к вопрошающему, шелестела: "Проклятая кровь господарева!" Похоже, толкований этой фразы было больше, чем я могла представить. Мне очень хотелось увидеть Господаря и спросить, отчего же все так плохо? С ним поговорить не удалось, зато его жена "утешила" меня:
- Так ты из рода Господаря? Не поможет он тебе. Кровь - это плата за свободу Валахии.
Меня так и подмывало спросить: А я-то тут при чем? Вон, Дракула живее всех живых!
Осталось только одно дело - сходить в польское посольство и расспросить про моего настоящего отца. Но и тут меня ждало разочарование. Поскольку послы руководствовались правилом "О мертвых или хорошо, или никак", то у меня сложилось впечатление, что отец мой был человеком очень хорошим, но очень скрытным.
К тому времени на Валахию опустилась глубокая ночь.
И игра закончилась. В результате замок скрылся в Равенлофте вместе с туманами, и мне так останется вечно скитаться в этой серой беспросветной мгле...

Хочешь не хочешь - дам тебе знак!
Спор наш не кончен - а только начат!
В нынешней жизни - выпало так:
Мальчик поет, а девчонка плачет.

В будущей жизни - любо глядеть! -
Ты будешь плакать, я буду - петь!

Бубен в руке!
Дьявол в крови!
Красная юбка
В черных сердцах!

Красною юбкой - в небо пылю!
Честь молодую - ковром подстелешь.
Как с мотыльками тебя делю -
Так с моряками меня поделишь!

Красная юбка?- Как бы не так!
Огненный парус! - Красный маяк!

Бубен в руке!
Дьявол в крови!
Красная юбка
В черных сердцах!

Слушай приметы: бела как мел,
И не смеюсь, а губами движу.
А чтобы - как увидал - сгорел! -
Не позабудь, что приду я - рыжей.

Рыжей, как этот кленовый лист,
Рыжей, как тот, что в лесах повис.

Бубен в руке!
Дьявол в крови!
Красная юбка
В черных сердцах!

Вот так.
Игровой сезон открыт. Поиграла. Хорошо поиграла. Только вот не покидает ощущение тех самых елочных игрушек. Пусто как-то после этой игры - ни уму, ни сердцу. Я увидела, как в зеркале, нашу собственную жизнь. Толпу, которая либо боится что-то возразить, либо вообще не представляет, а кому возражать-то? Увидела живых героев и живые декорации. И туман, который так и не рассеялся. И от этого еще тоскливее.