Детский крестовый поход
Приключения невинных, голодных и безоружных детей в Святой Земле выглядели примерно так.
Смирна. Приплываем под парусом и хором галдим песню. Нас пропускают внутрь, но через некоторое время чуть не выгоняют обратно, потому что в городе объявлен комендантский час из-за убийства кого-то важного и всех гостей города требуют проследовать нафиг. Мы хором упрашиваем митрополита не выгонять нас, местный священник отец Даниил, которого мы зовем на латинский лад падре Даниэль, вступается и отводит нас в церковь. Мы крутим носами в поисках чудотворной иконы, о которой слышали, и шепотом обсуждаем, что ее непременно надо взять с собой к Гробу Господню. Не сходимся только в одном: сразу украсть или все-таки сначала попросить?
Не украли. Любовно написанные бумажки в духе «Бох дал Бох взял» и «Низабудим вас в сваих малитвах» так и не пригодились, потому что все и так были к нам необычайно щедры.
Сис. Жаннет агитирует пойти с нами скорбного головой, но доброго и мирного юношу Левона. Того нехотя, но отпускают. А между тем случается ай-яй-яй! Ромеи собираются штурмовать армян. Какой ужас, христиане на христиан! Дети вклиниваются между и начинают молиться, петь, уговаривать и т.д. Войско ржет, потом замолкает. Потом дети уходят, и в пути их нагоняет весть, что битва не состоялась.
Впоследствии выяснилось, что какая-то битва там все же была. Но тогда – ааа, чудо Господне!
Оазис Эдесса. С путников берут деньги за проход. Дети возмущаются, мол, все норовят бедных сирот обобрать. Умиленные стражи оазиса пропускают юных нахалов просто так. Немного смущенная Луиза тихонько извиняется за галдеж нашей стайки и получает ответ «все в порядке, вы такие очаровательные». К нам присоединяется юная византийская девушка, выгнанная из дома за грехи родителей. Дорога на Иерусалим – прямая как стрела, вот она, перед нами. Почти дошли!
Поскольку дойти до Иерусалима вот так быстро было неинтересно, а идти приключаться в обход мы не могли по логике персонажей – упоротых фанатичных детей, приняли игроцкое решение заблудиться.
Антиохия. Тоже входим с песней. На нас умиляются, ведут прямиком к князю и княгине, угощают сладостями и т.д. Жаннет рассказывает князю о наших приключениях, тот пытается втолковать юным обалдуям, что их место дома взаперти и они идут на заклание. Пугает нас, какой он страшный и от церкви отлученный. «Ты добрый», – говорит ему Жаннет. Растроганный князь показывает нам антиохийские реликвии (копье Лонгина и плат святой Вероники), специально для детей священники проводят службу (мы немного ерепенимся, но нам объясняют, что и католики, и православные – всяко христиане). А еще нам вручают мощи святого Фомы, дабы отнести их в Иерусалим, и отправляют с нами младшего сына князя – хотя бы часть дороги проделать с нами. И – опаньки! – является легат с новой буллой, возвещающей, что никто князя от церкви не отлучал. Чудо, чудо Господне, ликуют дети.
На исповеди Луизе даже не дали раскрыть рот на тему «грешна, в мужском платье хожу, дабы лихие люди не приставали». Сразу огорошили: «Что тревожит тебя, дочь моя?». Думаю, из-за дырок в правилах по кроссполу. Жаль, конечно. Фишка с переодеванием девочки в мальчика по игре редко работает как надо.
Монастырь святых Марфы и Марии. Горный. Карабкаемся на верхотуру. По пути сопровождающий нас княжеский сын показывает родник со святой водой и эту воду нам оттуда набирает. Нам, по большей части далеко не благородного сословия. А в монастыре мы находим на полу монетки и, к разочарованию некоторых детей, жертвуем все на богоугодные дела. Потому что «не оскудеет рука дающего» и «это нам испытание послано». Смотрим на очередную реликвию (нет, красть не пытаемся, потому что это огромный тяжелый камень 
). Встречаем паломника-мусульманина, которого Жаннет активно пытается обратить в христианство. Луиза робеет: это первый сарацин, которого она видит так близко. Страшно же! Но надо дать ему приложиться к мощам, хорошее дело ведь. Он даже прикладывается, а потом рассказывает нам притчу, смысл которой – неважно, как молишься, важно, чтобы шло от сердца. Далее в монастырь прибегает гонец и сообщает сестрам, что Иерусалим в осаде и им тоже неплохо бы поберечься. Дети с визгом и писком подхватываются, благодарят своего проводника и мчатся дальше. С ними мчится одна из монахинь, сестра Магдалина. Ну не бросать же детей одних?
Где-то в этом месте Луиза начинает задумываться, а не слишком ли дети возгордились из-за всяких чудес по дороге. И не слишком ли – пытаясь обратить человека, говорить ему обидные и даже оскорбительные с его точки зрения вещи.
Стены Иерусалима. Мусульмане осаждают город. Что делают невинные, но борзые дети? Качают права под стенами, требуя, чтобы их пропустили к воротам. И пофиг, что ругаются они сейчас с вражескими воинами, которые легко могут их просто убить. Два воина не пускают их и попутно защищают от своих же, которые уже активно обсуждают, кого куда определить. «Ну христиане дают! Где ж это видано, чтобы дети одни бродили! Девочек замуж выдадим или к такому-то в гарем, мальчиков евнухами, тоже дело полезное… или вон в лавку торговую…» Маго, старшая из нас, рыдает, говорит о том, что чуда не случилось из-за нашей гордыни. В стене виднеется тайный проход, дети пытаются сместиться туда и увести плачущую Маго, один из добровольных охранников отваливается, другой смещается за детьми. «Не ходите туда, он следит!» – трагически шепчет Луиза, потом собирает остатки смелости в кулак и летит охраннику наперерез – заговаривать зубы и отманивать в сторону. Выясняется, что на самом деле прохода нет. Жаннет раздает детям бумажки с пьесой и намеревается поставить ее прямо сейчас, во время штурма, опять-таки для отвлечения внимания, потому что сестра Магдалина знает еще один проход и сейчас поведет туда Луизу, чтобы та возложила на алтарь у Гроба Господня чудотворные мощи святого Фомы…
Проход мастера закрыли и сказали, что там пройти нельзя. Ну что ж, повезло защитникам Иерусалима. А другой проход оказался подземным, низеньким и узким, и у Луизы случился ОБВМ. Вот, мол, мы и правда возгордились, потому в город попадает только одна из нас и именно таким путем, а не через ворота… но чудо все равно есть, нас же не убили! И мы ДОШЛИ!
Иерусалим. Священник ведет растрепанную девочку в мужской одежде прямо в храм. Девочка попутно успевает надерзить кому-то из знати, отпустившему комментарий в адрес ее самой и ее товарищей. «Господи, прости меня, грешную, я ж даже королеве как-то на ходу поклонилась…» Храм. Месса. Возложение мощей. Огромный высокий купол. На глаза едва слезы не наворачиваются. Чудо все-таки случилось, я здесь, здесь… А потом – тем же путем к товарищам, потому что мирных в город не пускают. «Будь благословенна. Будьте благословенны вы все. Вы исполнили свой долг, вы совершили подвиг. Теперь вам лучше уйти, пока, потому что здесь опасно».
ОБВМ продолжается и кроет так, что даже пофиг на необходимость уже исчезать.
Снова стены Иерусалима. Дети разбежались стайкой тараканов, так что уследить невозможно, но их, как ни странно, никто не трогает. Навстречу идет тот самый охранник. Замечает отсутствие в руках реликвии. По лицу видно: понял, что упустил! Жаннет между тем походя оглушают, просто так, и наглые детки выкатывают доброму сарацину претензию: ты же взялся нас защищать, почему ее не уберег? И опять никого не трогают. Луиза передает весть. Поход совещается, что делать дальше и куда идти. Агнесс между тем угощает всех собранной черникой, Луиза как-то неожиданно делится ягодкой с добрым сарацином. Потом дети разделяются. Луиза, Маго и венецианская девочка, прибившаяся к ним в монастыре, отправляются к госпитальерам (у Луизы там дальняя родственница), прочие остаются, благо штурм рассасывается и враги потихоньку уходят. Возможно, и благодаря чудотворным мощам тоже. Сарацин провожает девочек до дороги на Крак де Шевалье и после короткого разговора с Луизой («что, гордишься, что обхитрила? я гляжу, ты в отряде вашем самая смышленая») обещает лично ей свою помощь и защиту, если вдруг что.
У моей девочки возникли грандиозные планы по обращению милосердной души в истинную веру, однако накрылись из-за смерти сперва сарацина, а потом и ее самой. На завершающем параде я узнала: сарацин и без того был настолько поражен детьми (еще бы, мы были мозговыносящи…), что сходил в паломничество и отрекся от пути меча.
Крак де Шевалье. Встреча с двоюродной тетушкой. Месса, хор, исповедь, женское платье. Луизу, хотя она простая горожанка, принимают в ученицы врача. Снова крыша над головой, вкусная горячая еда, она снова тихая домашняя девочка, но уже куда взрослее, чем была до похода. Большой чистый госпиталь, медицинские записи, «хомячные сестры» с огромными корзинами и отличной строевой подготовкой.
Серьезно, от этих сестер я в полном восторге!
Иерусалим. Встреча с друзьями. Неожиданно выясняется, что отставшие Жак и Бернар тоже здесь. Гийом узнает о смерти дяди, который обещал его приютить, и ревет. Луиза тащит его к госпитальерам. Потихоньку все дети перебираются туда. А у Луизиной наставницы тем временем работа – принять роды, вылечить больного холерой, и Луиза помогает ей, чем может. Потом знакомится с Эдит, девушкой из Антиохии. Обе они вскоре пойдут в Каир с наставницей Луизы, сестрой Моникой, и еще одной сестрой. А другие дети отправляются в Антиохию, забирать копье Лонгина, и надеются, что с князем все будет хорошо, потому что сейчас он снова отлучен от церкви…
С князем все и было хорошо. Отлучали его аж трижды, а ему хоть бы хны.
Каир. Почти на глазах у женщин казнят одного христианского рыцаря и рубят руку другому. За покушение. У сестры Моники какая-то миссия, которая проваливается. Делать нечего, надо возвращаться. К тому же тело рыцаря кто-то должен отнести – не делать же это свежеиспеченному калеке в одиночку… Луизу настигает видение. Теперь она знает, как надо лечить лепру, и делится этим знанием сперва с наставницей, а затем, уговорив ее, с каирским врачом.
В Каире было ужасно любопытно, но пробыли мы там недолго, я почти ничего не увидела. А жаль!
Стены Иерусалима. Штурм! У ворот раненые. Сестры бросаются туда, Луиза и Эдит тоже. Наставницу убивают. Эдит едва успевает оттащить Луизу подальше. Их охраняет вражеский воин, один из тех двоих, что уже охраняли детей на предыдущем штурме. (Нет, не тот, которого угощали ягодами.) Луиза плачет, но надо перевязывать раненого. Ей передают последние слова сестры Моники: «твое обучение закончено», теперь она врач, хоть и не хирург, и может хоть как-то помочь. Доделать работу она не успевает: охранник ранит всех, чтобы не геройствовали. Ассасин и трувор бросаются на помощь, в итоге всех убивают.
Охранника продернула аж в двух жестах Тикки Шельен. А вот нечего женщин и девушек убивать на глазах у менестреля! Хотя по окончании игры я его по-христиански простила. Он честно пытался нас уберечь или попросту прогнать.
В мертвятник мы не ходили, остались досматривать битву. Заодно спели про госпитальерский женский батальон. Игра закончилась тем, что город взять не удалось, поэтому штурм плавно перешел в осаду. А мы похихикали на тему святых мучениц и пришли к выводу, что святая Луиза определенно будет покровительствовать детям и военным врачам…
