Багдад. Гарем халифа.

В Багдаде все спокойно. Очередной томный вечер, прохладный нектар, приторные финики и тихие переливы музыки. Внезапно двери открываются, и в гарем входит халиф. Шаг, и забота о делах государственных стерта с его царственного лица. Еще шаг, и уголки его губ поднимаются в легкой улыбке. Подобно песчаной буре весть о визите господина проносится по гарему, кланяются услужливые евнухи, а наложницы в своих ярких одеяниях подобные райским птицам порхают вокруг долгожданного гостя. Наложницы усаживают халифа, их сияющие перстнями и браслетами руки тянутся к нему, чтобы подать чашу и угощение, восторженно смотрят на повелителя правоверных насурьмленные глаза, драгоценные камни блестят на изнеженных шеях и в волосах наложниц.

В мерцании светильников переливаются павлиньи перья опахала и вот, сопровождаемая прохладным дуновением вечернего ветерка, входит любимая и единственная жена халифа –Зумруд-хатун. Спокойная беседа течет между сиятельными супругами, Зумруд-хатун услаждает душу повелителя, пока наложницы услаждают его тело под ее лукавым взглядом. Но короток вечер и, нехотя встав с атласных подушек, халиф оставляет наслаждения гарема ради забот мобейна. Снова в гареме воцаряются покой и тишина. Внезапно с мужской половины послышались крики, звон оружия, в горестном предчувствии обращены глаза испуганных женщин на ворота, в которые через минуту удрученные сыновья вносят бездыханное тело возлюбленного повелителя. О, Аллах!

Нет предела потоком слез, а стенания покинутых достигают луны. Горюет Зумруд-хатун, рыдают наложницы, всхлипывают калфы, мрачно молчат евнухи. Но на все воля Аллаха высокого, великого. Ныне повелителем правоверных и халифом Багдада стал Абуль-Аббас Ан-Насир, сын Зумруд-хатун, да продлит Аллах их дни!

Много ли времени минуло со дня смерти жемчужины глаз наших возлюбленного халифа, да примет его Аллах, но сердца гурий Золотого Дворца исцелились и прохладились их глаза, глядя на то, как возмужал молодой господин Ан-Насир и младший брат его шахзаде Абу-ль-Баракат, и как расцвела сестра их Ясмин. Размеренно течет жизнь за дверями гарема, как гребень движется по локонам Язмиры-хатун, как качается в танце покрывало Азизы-хатун, как поднимается дым над моим кальяном. Иногда двери гарема открываются перед гостями из далеких стран, желающими породниться в величайшим родом аббасидов. Медленно тлеет уголек наргиле, движется вслед за солнцем тень по лицу Ясмин-хатун, шуршит драгоценный шелк абай. Вот музыканты развлекают слух наш прекрасными мелодиями неведомых далеких сран, вот торговцы приносят к ногам валиде свои драгоценные товары, вот достойные жены Багдада заходят погостить и посмотреть на заморских танцоров.

В один из дней в гарем пришел наш господин и привел женщину на сносях, которую назвал он своей женой. Чаша падает из моих рук, что я вижу! Ходит она с открытым лицом и каждый может видеть ее, как невольницу на рынке. Велик Аллах, как такое возможно? Разве жена не единственно для своего мужа? Зачем видеть всем твои руки и плечи? Ежели каждый видел тебя, ты не сокровище своего господина, кто же ты тогда? Когда повелитель Хасан аль Мустаджи еще был с нами, мы привыкли готовиться к его приходу как только разомкнем веки после сна. Что же ты уходишь, когда я приношу шкатулку с сурьмой? Где твои гребни и благовония, почему ты не вплетаешь жемчужные нити в волосы и не надеваешь звенящих браслетов? Почему твои пальцы перепачканы чернилами, как у писаря? Не за этим мужчина приходит в гарем, ибо и в мобейне достаточно у него трудов и предназначение жены даровать ему отдохновение и усладу.

Как ароматен крепко заваренный чай, как сочно мясо, приготовленное Хазнедар. Ярко светит луна и почти не слышно криков роженицы в глубине гарема. Ничто не тревожит мою душу, мысли мои обращены к Аллаху, высокому, великому. И на все воля Аллаха, ибо в ту ночь жена господина нашего Ан-Насира скончалась от родильной горячки, да простит меня Аллах. Мы оплакали и как подобает похоронили ее вместе с ребенком. Печальная весть эта достигла ушей нашего повелителя. Он пришел к нам с лицом бледнее луны, опустив могучие руки и склонив городую голову. Гарем - место дающее успокоение, утешение и надежду. Сердце мое плачет вместе с твоим мой господин, но сядь на эти мягкие подушки, твои ноги замерзли - я укрою их теплым покрывалом. Съешь этот финик, он еще слаще, когда запиваешь его горьким крепким чаем. Сними кольчугу и я разомну твои плечи, пока твоя мудрая матушка лелеет твой слух словами утешения. Ужели не прохладились твои глаза и не расправилась твоя грудь, когда ты покинул гарем в этот раз, господин наш?

В недолгий срок женился наш господин Ан-Насир на каирской принцессе Алие с лукавыми глазами. К лицу ей были сияющие самоцветы и сурьма. Поэзия и музыка радовали ее душу и мы были рады ей. Танцует легконогая Азиза, улыбается темнокудрая Язмира, сладок мой кальян младшему господину нашему Абу-ль-Баракату, ведь Алия-хатум беременна и вскорости родит халифу наследника, ибо на то воля Аллаха! Рада ли ты госпожа моя, Зумруд-хатун? Блестит в твоих волосах подвеска, сделанная умелыми руками Салима-ага, переливаются перья опахала в руках Гариба-ага, ворчит на кухне неугомонная старая Хазнедар, суетится Динара-калфа. Дым моего кальяна свивается кольцами над моей головой.

Смотри Алия-хатун, таков должен быть гарем твоего мужа и господина. Смотри Ясмин-хатун, тебе должно будет принести эту негу и сладость в дом твоего мужа и господина. Меня зовут Наджмат.. И пока на то есть воля Аллаха, я услаждаю и утешаю, веселю и ласкаю тех, кому принадлежат мои глаза и руки. Я рабыня гарема, я слушаюсь и повинуюсь.